[Somm]

После этого, как назло, клев обрезало. Клюнул только один окунь. Помня о спущенном мастодонте, я стал упрашивать деда, что давай я возьму этого окуня как он есть, на этой же леске, и заплыву с ним на всю леску в сторону фарватера. А дед (львиную долю своего раздолбайства я унаследовал именно от него) вместо того, чтобы испугаться за ребенка, что, там, лодка переедет или волной захлестнет, что все равно окунь заглотил и крючка не видно, что он через полчаса подохнет, что… ну, короче, чтобы отговорить от явно дурацкого поступка, продиктованного исключительно возрастом, взял и согласился. Может быть, очень горестный вид был у меня после того схода, а может, фамильное раздолбайство сказалось, но ни одного аргумента против дед не привел, а даже воодушевился, взял прут и напутствовал меня на далекое плавание словами:
- Ты, Андрюха, если лодка будет между мной и тобой плыть, сразу бросай окуня, даже если недалеко уплывешь, а то худо будет!
Плыл я, плыл… Ох, как мало этих ста метров, когда бежишь в школе на стадионе и как много, когда плывешь в неизвестность, против ветра и волн, и с окунем в одной руке... Уже и колесный пароход «Герой М.Бондаренко» мне гуднул, уже чайки начали кружиться над головой (я их за грифов принял), а катушка у деда в руках все крутится и крутится… Наконец (мне казалось, что я уже ближе к Березнякам, чем к островку) дед махнул рукой, я бросил окуня и из последних сил почапал к берегу. Жалко, что на берегу не было представителей Книги Гиннесса, а то бы я в нее попал, как обладатель рекорда «Подросток с самым большим количеством пупырышков на единицу площади посиневшего тела». Под освежающим ветерком (хоть и в августе) да после такого заплыва тщедушному в те времена мне долго было очень холодно… Но потом я согрелся и стал следить за заветным спиннингом. Ничего… Еще час. Ничего… Даже самую малость не дергается. Видно, окунь издох… Эххх…
Я взял пару спиннингов со сталькой и червями и пошел напрямки на другой берег, где не так дуло за кустами и можно было половить какую-то белую. За пару часов я поймал какое-то количество чехони и два рыбца, которых ни до, ни после этого случая не ловил. На обратной дороге я сделал для себя неожиданное открытие – на этом жалком и ничтожном острове было озеро! Посмотрите на островок, проезжая по мосту Патона, и скажите – может оно там быть или нет? А оно есть! Метров 7 х 15, но есть! Мало того, в озере стояла сеть!!! А ее выбирал какой-то забулдыжный организм, и выпутал он оттуда два изрядных карася!!!
Немало подивившись этому факту, я вернулся к деду, как раз вовремя, чтобы стать свидетелем относительно веселой картины.
Вообще через этот проливчик лодки ездили редко. Но в самом проливчике и не клевало-то особо (он глубокий, несмотря на ширину), и бросали мы в сторону фарватера. А тут ветром лески посносило ближе к проливу, и надо же было случиться, что через проливчик вздумал проехать ГИМСовский глиссер. И ладно бы на глиссаже прошел – проблем бы не было, но он сел на пузо и потихоньку пополз. Чем он руководствовался при этом вопиющем шаге, я не знаю. Если не размыть берег, то идиот. Волну сидячий глиссер подымает гораздо больше, чем глиссер на полном ходу, даже два прута упало с подставок. Если не сесть на мель, то вдвойне идиот. Во-первых, там 4 метра под килем, а во-вторых, осадку он себе увеличил вдвое. Если не побеспокоить отдыхающих, то идиот в квадрате, потому что намотал на свой осевший винт леску с одного из наших спиннингов, не обратил внимание на истошные крики деда и утащил спиннинг (не тот, заветный, другой) в пролив. После чего глиссер пару раз чихнул и заглох, а я стал свидетелем такого словесного поединка, какого мне не стоило бы слышать до совершеннолетия. Дед оказался вполне нормальным мужиком… он использовал все те идиоматические выражения, от которых до той поры пытался тщательно меня оберегать, хотя я многие из них знал и так. Но с таким смаком применить их, естественно, не умел… боюсь, не умею и по сей день. Впрочем, и глиссераст от него не отставал. Кончилось тем, что ГИМСовец сбросил леску с винта в воду и, рыкнув мотором, умчался на глиссаже. А дед, матерясь по угасающей асимптоте к оси абсцисс, стал рыться в своем ржавом хламе, пока не выудил оттуда устрашающих размеров блесну, тройник которой при всей своей разлапистости (номер примерно пятнадцатый по советской классификации) состоял едва ли не на 100% из чистейшего гидроксида трехвалентного железа, то есть, попросту говоря, из ржавчины. Этот «ужас нерожденного» он повесил на один из уцелевших спиннингов и начал почем зря хлестать проливчик, надеясь выловить утащенный глиссером прут. Первые пять забросов не принесли ничего, а потом гордый изгиб ленинградца и дедовское довольное кряхтение известили о том, что цель достигнута.
Спиннинг после знакомства с глиссером явно повредился рассудком – он упирался и не хотел вылезать.
- Ну, наверное, этот му… идиот леску повыкидывал, а там еще и корчи, вот за них что-то и цепляется, - говорил дед.
Но когда спиннинг резко пошел в сторону, дед слегка в лице изменился, а уж когда он вышел на свечу!.. Гы… стало понятно, что цель-то достигнута, но немножко не та. Хайло было на четыре с половиной килограмма… Естественно, крючок, остроту которого можно было сравнить разве что со шпилем Останкинской башни, ничего ей не пробил, но у нее то ли челюсти свело, то ли бес алчности обуял, только выплюнула блесну она уже на берегу. На место драмы потянулись окрестные старичишки-судолюбители, которые имели обыкновение ковыряться на этом островке в своих неликвидах, играть в шахматы или просто греться на солнышке. Каждый из них тащил кривую рахитичную дылду с кашляющей песком катушкой, на конце каждой из которых висел не менее корявый плод воспаленного творчества отечественных блесностроителей, чем у деда. Они принялись усердно ловить щуку! И не прошло пятнадцати минут, как ситуация повторилась с точностью до наоборот. То есть один из дедов вальяжно сообщил сквозь золотые зубы: «Є!» и приступил к вываживанию. Дальше – думаю, понятно. Сперва удивление, что какая-то вялая щука пошла, потом непонятки, потом «Большое спасибо» от моего деда и установка нашего многострадального спиннинга на свое законное место. Рыбы они, конечно, не поймали.
И тут произошел апофеоз дня. Заветный спиннинг начал потихоньку позвякивать. Мы насторожились, поначалу приписав это ветру, но на всякий случай подошли поближе. И тут спиннинг медленно нагнулся и раздалось обиженное невское хрюканье. Я метнулся к спиннингу, дед на ходу поймал меня за плечо.
- Да подожди ж ты! Крючка ж нету, пусть хотя бы заглотит!
Тут я подумал, что не так уж плохо, что крючка нету – не уколется и не передумает, и не пошел, хотя внутри меня уже была страшная буря, какофония чувств и такой стремительный адреналиновый карамболь что я даже не знаю, как его передать. Дед медленно подошел к спиннингу и аккуратно снял его с трещотки. Катушка неторопливо разматывалась…
- Пускай, пускай… ага… тяни!
Я схватил палку, подсек… ДА!!!!!!! СИДИТ!!!!!
И началось второе за день вываживание, до судорог, до онемения в руке – первый раз все же не на сто метров было заброшено. Сначала рыба шла как пучок травы, и только ближе к берегу начала спокойно, без дерганий, но в то же время уверенно забирать в сторону. Я уже, к чести моей будь сказано, и тогда знал, что это судак. Душевная симфония достигла какой-то сумасшедшей частоты и силы… Дед пошел с подсакой глубоко в воду…
- Судак! Здаррооовый судак, - сообщил он, начиная исполнять черпательно-хватательное движение. И тут леска провисла, и кончик ее заскользил по воде. Был бы я постарше, меня бы точно удар хватил. Хотя нет, я бы к этому по-другому относился…
А дед, ничтоже сумняшеся, вторым черпательным движением таки поймал подсакой стоявшего в полусекундном ступоре судачину, который охренел от вываживания и раздумывал, куда бы ему податься. И торжествующим движением вскинул двумя руками над головой подсаку с валяющимся там бронзовым телом.
А я осел на песок и просидел там минут пять, глядя в никуда, блаженно улыбаясь и пытаясь пошевелить онемевшей ручонкой…
Просто порвался поводок… Судачина заглотал окуня с головы и держался только на окуневых колючках. Было в нем 3800. Многим такой вес покажется смешным, но имейте снисхождение к пацаненку, который ни до, ни после этого случая таких судаков не ловил…