Статья Г. Осадчего.
КОЛЬДЕНЕН-ТЕМИР
Не те уже реки Западного Казахстана, какими, по рассказам старожилов, были раньше. Еще несколько десятков лет назад на бесхитростную снасть можно было запросто натягать огромных окуней, голавлей, щук. Хозяйственная, а вернее, бесхозяйственная деятельность человека и браконьерство свели на нет усилия терпеливой природы, миллионы лет пестовавшей обитателей речных глубин.
За многие десятки километров от человеческого жилья приходится теперь уезжать, чтобы встретиться с более или менее крупной рыбой. Впрочем, и здесь часто попадаешь на почти пустые водоемы, где, кроме вездесущих окуней и уклейки, ничего нет.
Безрыбье вблизи города и побудило нас отправиться на далекий Кольденей-Темир. Река эта является самым крупным притоком Темира, впадающего, в свою очередь, в известную водную артерию Западного Казахстана — Эмбу. Что интересно, в Эмбе (по крайней мере, до впадения в нее Темира) нет сомов, а в Темире и его притоках — сколько угодно. И это было дополнительным стимулом для поездки на Кольденен-Темир.
Выехали под вечер, надеясь до наступления темноты прибыть на место. По дороге на Джурун проехали километров 40—45, но, как только съехали с грейдера, тут же заплутали. Десятки дорог избороздили вроде бы пустынную степь: куда, в какую сторону ехать? Но вот наконец одна из дорог привела нас к чабанскому стойбищу. На наше Счастье, хозяин оказался дома. На наши вопросы, хитровато щуря глаза, ответил:
—А я уж думал, браконьеры за сайгой подались. В этой стороне до самой Эмбы нет ни одной речушки.
Из его объяснений становится ясно, что сначала мы двигались в правильном направлении, но потом, свернув на более наезженную дорогу, уехали в сторону. Благодарим хозяина, садимся на мотоцикл и теперь стремимся наверстать упущенное время.
Дорога все хуже и хуже, чаще стали (спадаться мощные песчаные гряды, на вторых недолго и забуксовать. Но вот и препятствия позади. Проезжаем какой-то полу занесенный песком поселок, в котором нас долго преследуют собаки, и вскоре приближаемся к долгожданному Кольденен-Темиру, сплошь заросшему высоким тростником.
Пытаемся отыскать хоть какой-нибудь плес, у которого можно было бы остановиться, но стена тростника кажется бесконечной. Наконец-то наши поиски увенчались успехом: оказывается, на противоположной стороне кое-где есть неплохие подступы к воде. Невдалеке обсуживаем брод, через который на мотоцикле не проедешь, но самим перебраться можно.
В тальнике ставим палатку. Предполагаем, что совсем недалеко отсюда эта речушка впадает в Темир. В предчувствии хорошей рыбалки настроение заметно поднимается. И вот все дела по устройству нашего временного жилища закончены: палатка установлена, сушняк для костра на месте. Можно собирать снасти и выходить на берег реки.
Беспокоит, правда, погода. Набежали тучки, никак не утихает прохладный восточный ветер. Длина самого крупного плеса — до ста метров, ширина — до двадцати. С одной стороны водоем окаймлен зарослями тростника, с другой — кустами ивы и камыша. Но и там, где есть подход к воде, не везде можно закинуть удочку из-за сплошной ряски. В отдалении виднелось еще несколько водных зеркал. Здесь надо отметить, что большинство рек Казахстана в жаркое время года сильно пересыхает, течение порой отсутствует, и реки представляют собой как бы цепочку озер. Кольденен-Темир в этом отношении не исключение, плесы имеют четкие границы в виде зарослей тростника, но течение — хоть и робкое — сохраняется.
Долина реки — прямо-таки зеленый оазис среди сыпучих песков (это в низовьях, ближе к истоку, речку окружает полынная степь). Радуясь чудесному зрелищу, каждый из нас готовил свою снасть: отец — крупные сомовые удочки, я — единственный свой спиннинг, который собираюсь приспособить под донку, а брату по душе обычная поплавочная удочка, без всяких премудростей: ловите, мол, своих сомов, а я уж — к чему привык.
Мелкая рыбешка под живца, как всегда в таких случаях, не ловится. Наконец-то удается поймать несколько щтук.
Что представляет собой сомовая снасть в том виде, как ее используют местные рыболовы? Не очень длинное (2,5—4 м), но прочное удилище, толстая леска (0,8—1 мм), массивный поплавок из пробки или пенопласта, ну и — само собой — приличный крючок. Для меня эта снасть диковинка: неужели рыба слепа? Но отец уверен в себе: так ловят все.
Мне — проще. Закидываю наживку — мясо перловицы на одном крючке донки и рыбка на другом — на середину плеса, устанавливаю спиннинг под углом, цепляю колокольчик. Сам же пристраиваюсь рядом, подбросив прикормку, с удочкой. Глубина — до двух метров. Берет приличная плотва. Отец разыскивает чистые, без водорослей участки воды и расставляет удочки.
До наступления темноты только раз зазвонил колокольчик, но тревога оказалась напрасной: на крючки ничего не попалось, хотя наживка и была обглодана. Вполне вероятно, что это похозяйничали раки: при таком обилии водорослей их здесь должно быть полно.
Ночь пролетела незаметно, а утром радоваться оказалось нечему: ни на одну удочку с живцом хищник не попался, а на моих крючках не оказалось наживки. В таких случаях ищут причину неудачи. Конечно же, мы попеняли на ветреную погоду.
До восхода солнца сидел на прикормленном месте. Рачье мясо, червь, тесто — у рыбы была возможность выбора. Воспользовались им плотва, окунь и густера, но линя, которому, кажется другого места для обитания и пожелать нельзя, почему-то все не было. Утешал себя все тем же: "Да разве в такую проклятую погоду что-нибудь поймаешь?!"
Решил прогуляться с удочкой вдоль реки. Для этого пришлось выбраться на подпойменную террасу. Высокая густая трава покрывала долину реки. Но кое-где и здесь, у реки, уже имелись проплешины: начинался сенокос.
Вот впереди показалась небольшая заводь в окружении камыша. Спешно забрасываю удочку. Поплавок, не успев коснуться воды, тут же исчезает. Подъязок! Редкий случай — там, где много травы, его обычно не встретишь. Заброс — и снова подъязок. С третьего взмаха удочки я вытаскиваю... щуренка. Странное дело: стоят с живцами около десяти удочек, а я вот уже второго щуренка ловлю на рачье мясо. На этом клев затихает, и ничего не остается, как идти дальше.
У небольшого зеркальца воды удит отец. В его бидончике в числе прочих рыб хорошая плотвичка и еще более крупная, ослепительно-золотистая красноперка. Отец предложил встать рядом. Я отказался, уважая чужое везение.
На дальнем довольно крупном плесе, кроме мелких красноперок, ничего не клевало. Когда же я возвращался назад, то остановился у того местечка, где недавно встретился с отцом. Глубина здесь не более полутора метров, почти под вертикальными солнечными лучами проглядывается дно. Водоросли вокруг этого окошка напоминают джунгли.
Насаживаю на крючок кусочек рака. Закидываю. Жду. Солнце припекает. Но мне спешить некуда. Поплавок торжественно спокоен. Но вот он вздрагивает и... пропадает. Резко подсекаю — и вот уже бьется в руках золотистое упругое тело красноперки. Ну и красавица! Есть в ней что-то от карася, но у карася золото тусклое, а у этой модницы — чистое, без примеси. Еще больше подчеркивают ее красоту рубиновые плавники. Да, такие красноперки как раз и водятся в хорошо прогреваемых и полных растительности водоемах. В местах, где травы немного, где вода чистая и течение сильное, чаще встретишь невзрачных, серебристых рыбешек, больше похожих на плотвичек, чем на своих озерных сородичей.
Полюбовавшись немного, кладу красноперку в садок, а сам поднимаюсь на взгорок, вспомнив, что любимая пища этой рыбы — кузнечик. Побродив по свежескошенной траве, запасаюсь ими впрок. Но, увы, проходит пять, десять минут, а поклевки все нет. Меняю кузнечика на хлеб. И — о чудо! — я выбрасываю на берег еще одну красноперку. Правда, размером она поменьше, но столь же завораживающе красива.
Из того же таинственного оконца удалось вытащить еще несколько плотвичек и окунька. Довольный возвращаюсь к месту сбора: дело к обеду, пора домой. Но где же брат?
Он сидит на крохотном клочке земли, со всех сторон окруженном ивняком. Место, что и говорить, не из лучших: удочкой лишний раз не размахнешься..
— Ну, и как дела? — спрашиваю я с улыбкой.
Брат, сосредоточенно глядя на поплавок, замерший среди водорослей, вместо ответа машет рукой вниз. Там, на кукане из ивового прутика, плавают красноперки и по размерам, и по виду — ну точное как у меня.
С сожалением расстаемся мы с рекой. Не удалось нам повстречаться с крупными обитателями водных стихий, но разве удовольствие только в размере улова?
ЗА РОДНИКАМИ
Выехали, как всегда, под вечер, загодя подготовив и загрузив в машину все необходимое. Перед нами маячила заманчивая перспектива отдыха в верховьях Эмбы, за небольшим селом Родники. Несколько лет назад мне уже довелось побывать в этих местах, И о поездке сохранились приятные воспоминания.
Ныне вдвоем с отцом мы держали курс на более удаленный участок реки. По словам отца, плес, к которому мы стремились, отличается внушительной глубиной. И водятся в нем якобы крупные щуки и плотва.
Родники основали в довоенное врем украинские переселенцы. Почему именно Родники — вполне понятно: вокруг бьет столько ключей. За прошедшие десятилетия состав населения почти полностью поменялся, а название осталось. Одно из немногих русских названий в казахской глубинке. И сейчас, проезжая село захламленными и покрытыми толстым слоем песка улицами, нельзя удержаться от сожаления, что "ничто не вечно под луной".
Неказистая дорога подводит нас к реке, и теперь мы движемся по зеленой долине. Вскоре показался островок деревьев, неизвестно как появившийся в голой степи. Недалеко от него мы рыбачили прошлый раз. Но сегодня решили ехать дальше. До сумерек еще часа полтора, надо поторапливаться.
Наконец-то съезжаем с дороги к реке, но метров за сто до плеса замечаем, что на бережке стоит вагончик, видимо для механизаторов и, судя по всему, обитаем. Настроение портится. Приходится быстро решать: искать ли новое место (а где для этого время?) или возвращаться к знакомому. Выбирает, естественно, последний вариант. За полчаса до наступления темноты глушим машину. Приехали!
По очертаниям водоем не изменился. С одной стороны плес перегорожен плотиной, с другой, постепенно суживаясь, заканчивается зарослями тростника. Берега тоже почти повсюду заросли тростником, но к воде кое-где пробраться можно. То здесь, то там по водному зеркалу разбросаны крупные листья и цветы кувшинки. В середине плеса — от берега к берегу — тянется полоска водных трав. Без сомнения, в этом месте повышение дна и здесь рыба любит кормиться. Это место я и выбираю для рыбалки. Устраиваюсь с того края зарослей, о котором можно сказать: ниже по течению. Причина выбора: с одной стороны, приличный ветер, дующий с востока, умеряет здесь свой пыл, натыкаясь на преграду из тростника и водорослей, с другой, та же трава не будет мешать распространению запаха прикормки.
Забрасываю кормушку, в которой старые, заплесневелые сухари. Оснащаю удочку. Под рукой банка с червями. Раков пока нет — их предстоит поймать ночью, если они здесь еще водятся. Запастись заранее не удалось, потому что вблизи города они, увы, перевелись.
Несколько небольших окуньков и плотвичек, попавших на крючок, умерщвляю и помещаю в металлический садок. Укладываю его, очистив от травы небольшой участочек, у самого берег" (дальше — сразу глубина). Доморощенная раколовка готова.
Совершенно неожиданно, перезабрасывая снасть, выкидываю на берег щуренка. Но уже через миг он отпускает рыбешку и скатывается по наклонному берегу в воду. Его счастье. Да и чего жалеть: если уж сейчас щуки непрошено цепляются на крючок, то завтра от живца они вряд ли откажутся. Ох эта самоуверенность! На следующий день щуки живцов проигнорировали.
За ночь удалось поймать всего восемь раков. Каждые полчаса мы подходили к садку и освещали его фонариком. Раки испуганно шевелили усами, таращили глаза и пятились вглубь. Резкое движение руки — и вот он, голубчик...
Что ж, мало их на этот раз попалось, но даже по четыре на брата — это все-таки какая-то гарантия при ловле линя.
Утро выдалось ветреное. Тянулись по небу отдельные тучки, правда, высоко — дождь не грозил.
...Нет, что ни говори, а место я выбрал удачное: кругом волны, а здесь затишье.
Цепляю на нижний крючок половинку раковой шейки, на верхний — навозного червя. Глубина небольшая — метра полтора. Сразу же за тростником — небольшая полоска из листьев кувшинки — удобно класть удочку. Но снасть приходится часто перебрасывать: ветер, используя леску как парус, гонит поплавок по воде, а тот и всю подводную часть лески тянет за собой. Но вот поплавок замирает. Опять зацеп? Уж больно заросшее здесь дно. Собираюсь поднять удочку, но поплавок вдруг медленно поворачивается и направляется к середине реки. Подсекаю. Что-то на конце лески упорно сопротивляется. Подтаскиваю рыбу через кувшинки и тростник к берегу, и вот он, полукилограммовый красавец линь, в моих руках. Стараюсь поскорее унять дрожь в руках и ногах и, опустив рыбу в садок, поднимаюсь по крутому склону наверх. Надо передохнуть. Жадничать нечего — день только разгорается.
Когда опять забрасываю удочку, неподалеку от поплавка замечаю головку-перископ, уставившуюся на меня немигающими глазами. Черепаха! Этого еще не хватало. Мало что распугает рыбу, да еще сама на крючок попадется. Кончиком удилища пытаюсь ее шугануть. Перископ исчезает. Но надолго ли? Надо знать эту водную обитательницу: привлеченная суетой рыб возле кормушки, вряд ли отплывет она далеко.
Так и вышло. Поплавок тонет. Чувствую на конце лески такую же тяжесть, как и в первом случае, но сопротивления почти никакого. Видимо, ошеломленная неожиданностью и болью, черепаха пока не понимает, что произошло. Но, появившись на поверхности и увидев меня, начинает отчаянно и неуклюже бить лапами по траве. К счастью, у самых моих ног срывается. К счастью потому, что проглоченный ею крючок извлечь обычно не удается.
На воде опять воцаряется тишина (если не принимать во внимание волны). Тихонько поклевывают окуньки, плотвички, красноперки, попался даже один язик (в этих местах он редок). Запасы раков иссякают. Впрочем, можно было и предположить, что мелочь рыбачить спокойно не даст. Уж больно небольшая глубина здесь, и рыба, почуяв прикормку, опускается на дно. Но и удить в яме в такую жаркую погоду — это риск.
Перехожу на червя и хлеб. Может, карась клюнет: он в этих местах водится, но почему-то на удочку не идет.
За последующие два-три часа поймал еще два линя и... четыре черепахи. Вполне вероятно, что, если бы не эти рептилии, кружившие как подводные лодки вокруг кормушки и время от времени поднимавшие из воды свои перископы, линь клевал бы более активно. Впрочем, это только предположение.
Подошел отец. Он ловил в небольшом котлованчике, где на крючок шли одни... лини.
— Вот, — говорит, — уже шесть или семь штук поймал. Надоела такая рыбалка. Клюют, как окуни. Может, ты пойдешь на мое место?
Линьки у него поменьше, чем у меня, но все равно приятно. Да и когда еще удастся такой вот улов. Я отказываюсь (каждому свое), и отец опять уходит.
У поверхности хорошо берет красноперка, но не очень крупная, и ее слишком активный клев надоедает. Наконец-то далеко за полдень я дождался еще одной поклевки линя.
Домой собрались, когда солнце уже покатилось к закату. Усталые, но довольные. Напоследок — сюрприз. Обнаружилось, что у машины спустило заднее колесо: где-то, мотаясь по бездорожью, прокололи. Вот так неохотно отпускала, нас река. Да и правду сказать: когда еще здесь побываем?
Ваши предложения и замечания ждем по адресу
e-mail:webmaster@fishing.kiev.ua