Моей дорогой, самой светлой Надежде

 ...Чудо-река, течешь ты меж обрывистых берегов, поросших деревьями. Бывает, среди суматошной городской спешки поднимешь голову и, будто наяву проплывет перед тобой зубчатая кромка их верхушек, а ветер, прилетевший, кажется, с деснянских далей прямиком в самый центр города, напомнит о тебе. И запахнет вдруг среди автомобильного чада ивняком и мятой, и закружится голова, и перенесет тебя - сквозь километры и годы – к ней, единственной.
Десна!.. Стеклянная гладь воды такая ровная, что не хочется нарушать ее гребком весла. Байдарка плывет, чуть отставая от течения реки. Сквозь прищуренные веки лениво наблюдаешь, как коса медленно сменяется белым-белым песчаным обрывом. Предвечерье. Будто уже почти дома. А где это – дома?..


Пирново!.. Край зеленой травы-муравы и придорожной пыли, в которой утопают босые ноги. Страна водяных струй и мачтового леса. Мир, насквозь пропахший детством.
…Я иду по косе. Бескрайний песчаный остров тянется на несколько сот метров, и отсюда кажется, доходит до противоположного берега, перекрывая путь воде. Понимая, что такого быть не может, все-таки, словно мальчишка, идешь проверить. Идешь, а песок под ногами такой же, как двадцать лет назад. И перевальный знак на том берегу. Мальчишка, тот, который во мне, как будто ждал этого момента, чтобы проснуться. Прокричать на ухо – «Вот мы и приехали!»... Но почему-то послышалось – «Вот мы и дома!».
Человек верит в то, во что ему хочется верить. И кажется мне - сейчас четыре часа пополудни, а в пять я вбегу, незамеченный, в ворота базы отдыха «из дальних странствий возвращаясь…». И мама окликнет: «Же-е-ня…». А потом пойду на рыбалку. Может быть, гранитные глыбы на берегу будут влажными от прошедшего дождя. А быть может, и нет. Над рекой тишина, какой она бывает только здесь, над Десной, когда вдруг затихает смех на пляже – беззаботный, девичий, и не слышен за поворотом рокот самоходки. Лишь терпко пахнет ивняк, да на том берегу рыбаки разжигают костер, и белые ленты дыма нехотя поднимаются вверх, путаясь в ветвях. А вода, как тепла вода этим июньским вечером! «Как парное молоко» - шепчешь ты, и, закатав штаны, заходишь в воду. Вот, облюбованное место – несколько лет назад здесь стояла пристань. Теперь ее убрали. «Подушки» в Пирново уже не ходят – говорят, «берега размывают». Только в субботу и воскресенье приходит пассажирский катер из Киева, причаливая прямо к берегу. А сегодня... какой сегодня день? Да какая разница – все лето впереди!
Разматываю удочку, насаживаю на крючок червя и делаю заброс. Самодельный поплавок, сделанный из мелкопористого пенопласта, поплыл по суводи. Повторяя про себя строки «из Сабанеева» – «забрасывая наживку как бы между двумя струями», перезабрасываешь снасть, стараясь как можно аккуратнее опустить поплавок на воду. Беззвучно! Поплавок, проплыв несколько метров, исчезает под водой. Зацеп? Подсечка – и стограммовый носарь оказывается на берегу. Хорошо, что не зацеп. Потому что ракушки, устилающие поверхность камней под водой, большие любители дождевых червей и не раз выигрывали состязание с леской за обладание крючком.
Выбирая из накопанных накануне в прошлогодних листьях дождевых червей самого подвижного, не большого, но и не маленького, цепляешь его на «арсенальский» крючок. Снова проводка, и поклевка, но на крючке – пусто. Вознамерившись поймать невиданную рыбу, повторяешь заброс. Маленький пескарик со свежайшим дождевым червяком во рту вылетает из воды. И, хотя еще несколько мгновений колеблешься, ловить ли «на живца» или снять того с крючка, пескарик спустя несколько секунд отправляется в родную стихию с крючком во рту - вдруг что-то клюнет?..
Время идет, а большая рыба все не клюет. Удочка закрепляется в камнях на берегу. Юный рыболов отправляется спросить о чем-то отца, затем еще куда-то по своим ребячьим делам. Пескарик водит поплавок кругами по суводи – то притопит поплавок, то на воду выложит. И вдруг тонет поплавок, и леска натянулась, как струна.
Первого в своей жизни судака я вытащил – выбросил на прибрежные камни за несколько секунд. Повезло юному рыболову – и в том, что судак мне попался – обычный «пистолет», а не монстр речных глубин, и в том, что засекся он прочно без чьей – либо помощи за кромку, окаймляющую пасть... А потом щука, такая же зеленая, как рыболов, ее поймавший, очутилась на берегу. Радость. Простую рыбацкую радость подарила мне в тот вечер Десна. Но разве забудешь такое? А над этим – беззаботное небо, и все лето – как один длинный день.
Смеркается - время идти на базу отдыха. Желтые огоньки горят сквозь июньскую листву. Здешняя природа на короткой ноге с человеком и деяниями рук его - деревянными «финскими» домиками и пыльными проселочными дорогами. Туча не станет медленно сгущаться, погромыхивая, чтобы через какое-то время пролиться ливнем на теплый асфальт, как в Городе. Просто, атмосферный фронт незаметно надвинется на десяток деснянских сел, скрыв за дождевой завесой, из самого редкого ситца. Проснутся сверчки, и в их музыку незаметно вплетется шепот листвы под дождем. А передовые отряды туч, захватив без боя разбросанные под дубовым сводом полтора десятка домиков, двинутся дальше, набирая силы, чтобы через несколько часов бесславно разбиться о сотни тысяч крыш миллионами капель. Раскаты грома заставят женщин заворочаться во сне и крепче обнять своих мужчин.
Мокрая ночная трава, лужицы тропинок, по которым ты когда-то шагал в скользких вьетнамках. Ежики, которых было так много вечером за клубом. Но, сколько не вспоминай, прошлого не вернуть. Базу отдыха продали, и нет уже ни беседок под замшелым шифером, ни клуба с бильярдом и черно-белым телевизором. Время, безжалостное время, которое разрушает дворцы и превращает в песок пирамиды – что для него полтора десятка домиков под дубовым сводом?
Вечереет. Я, большой дядька, сорвавшись с места, почти бегу. Узкая тропинка вьется вдоль реки, между огородом и каменистым берегом. Уже слышен запах зарослей хмеля… проскакиваю «страшный» дуб в три обхвата… ну же! Мама, Мишка, Наташка – куда вы все подевались?.. Не горят желтые фонари, нет автомашин на стоянке. Ни сторожа, ни собак. Словно я чужой на этой земле. На месте снесенных щитовых домиков рабочие возводят новые, капитальные строения... да только это уже не мое. И не найти то место, где всю ночь напролет говорили с Наташкой. О чем – кто знает...
«...Кажется мне, что короткая сказка не оборвется
Только луна, словно детская маска, грустно смеется
Июнь Июльевич Август, мой добрый волшебник смешной
Ту дверцу зеленую, дверцу зеленую в детство мое приоткрой...»
За разросшимися акацией и ольхой раньше была пристань. Вместо нее – обнажившийся глинистый берег. Бутовый камень в этом месте почти весь растащили – на модные фундаменты. «Здравствуй, Десна» – шепчут губы. Прошлого не вернуть. Чуда не будет. Сколько лет честно отдано. Борьбе за диваны, за граненые стаканы и будущие кусочки колбасы... И теперь я понимаю, что обманул своих домашних, когда сказал им, что «еду на рыбалку». Потому что просто приехал к тебе.
А чудо... чудо все же случилось по дороге. Сосредоточенное «чудо» стоит ко мне задом, к реке – передом. Незнакомый мальчонка в выгоревшей кепке. И мне вдруг почему-то очень захотелось, чтобы хорошая рыба – язь или подуст, пройдя мимо сверхсовременных снастей, соблазнилась сегодня незатейливым червячком на ребячьей удочке. Чтобы был сегодня у юного рыболова настоящий, большой праздник. И теперь все это его – рассветы, закаты... И неважно, какой у него цвет волос, и как его зовут.

(c)ДОМ РЫБАКА - 2005